КАК ЛУЧШЕ: ВМЕСТЕ ИЛИ ВРОЗЬ?

Приближается осень: реже показывается солнце, по утрам белым инеем покрывается земля — и пасечник убирает ульи в сарай. В сарае нет ни печки, ни парового отопления, а с каждым днем становится все холоднее и холоднее. Тогда пчелы собираются в улье в большой плотный ком, или, как говорят пчеловоды, клуб. В клубе, как и во всяком большом теле, теплоотдача меньше и внутри него совсем тепло. Если же температура внутри клуба станет меньше + 13°, то он распадается и пчелы начинают усиленно кормиться и кружиться по улью. Когда они вновь соберутся в клуб, температура внутри будет уже не менее 25—26°. Летом, если особенно сильно припекает солнце, множество пчел начинают часто махать крыльями.
Вентиляция вызывает испарение воды из меда, находящегося в незапечатанных ячейках, и в улье становится прохладней.
У пчел существует разделение труда, причем все время происходит смена профессий. Появившись на свет и немного окрепнув, пчела начинает кормить личинок, затем она производит воск и строит из него ячейки. Еще через несколько дней она становится санитаркой, а потом вентиляторщицей. И только под конец жизни пчела начинает летать за взятком. Век рабочей пчелы всего месяц, не более. Интересно, что при неблагоприятных условиях, скажем, гибели всех молодых пчел, у некоторых старых рабочих пчел вновь появляются молочные железы, и они опять становятся кормилицами.
Итак, в многотысячной пчелиной семье работают все — от мала велика — это как бы единый организм, и пчела-одиночка обречена на гибель. Точно так же не могут существовать порознь другие общественные насекомые: муравьи, термиты, осы, шмели. К ним вполне применимо изречение известного английского биолога Йеркса — «одна пчела не пчела» или «один муравей — не муравей»*.

Большинство остальных насекомых селятся врозь, независимо один от другого, и собираются вместе только в определенных случаях жизни, например, при миграциях.
Исключительно одиночный образ жизни ведут пауки**, ведь добычи, попавшейся в ловчую сеть, едва хватает одному пауку. Паук, собравшись на свидание к паучихе, преподносит подарок — муху, завернутую в паутину, и выполняет особый ритуальный танец. Но и в этом случае он рискует быть съеденным паучихой, которая сильнее и крупнее кавалера.
Среди рыб есть завзятые «индивидуалисты» и есть всегда живущие стаями.
Одиночный образ жизни ведут рыбы, охотящиеся из засады: щука, сом, мурены, скаты. Это и понятно: «сидеть» в одном укрытии сразу нескольким охотникам нецелесообразно. В одиночку предпочитают держаться гигантская акула, луна-рыба, а из наших пресноводных рыб — крупные сазаны, голавли, окуни***. А вот многие морские пелагические рыбы — сельди, сардины, хамса, ставрида — держатся большими стаями почти в течение всего года. Стайным рыбам важно не потеряться. Они близоруки, поэтому у многих рыб имеется специальная, резко выделяющаяся стайная окраска. У одних это черная полоса, тянущаяся вдоль тела, у других — темные пятна на боках или плавниках.
Стайный образ жизни имеет много преимуществ. К одной рыбке хищник может подплыть незаметно, а когда за ним следят сотни глаз, подобраться близко труднее. Как только одна рыбка обнаружит врага, она стремительно бросается в сторону. Ее необычное поведение и образующиеся при броске резкие колебания воды настораживают всю стаю. Обнаружив врага, одни рыбы прячутся, другие расплываются врозь. Хищник, видя множество мелькающих рыбешек, бросается от одной к другой и часто остается без добычи.
Стайные рыбы по-разному защищаются от врагов. Стайка хамсы, когда ее преследует сарган, разделяется на две части, обходит хищника и вновь соединяется в стаю уже позади него. Скумбрии, заметив пеламиду, сбиваются в кучу и быстро движутся по кругу. Маленькие морские сомики, заметив приближение хищной рыбы, образуют клубок головами внутрь, а заостренными хвостиками наружу. Клубок похож на колючего морского ежа, и хищники обходят его стороной.
Стайные рыбы быстрее находят пищу. Косяку рыб легче обнаружить скопление планктона. А если хоть одна рыба найдет пищу, будет сыта вся стая.
Некоторые рыбы: амии, косатки-скрипуны, панцирные сомы — образуют гнездовые колонии. Они строят гнезда одно возле другого и сторожат отложенную икру и мальков, совместными усилиями отгоняя врагов.
Птицы живут и вместе и врозь.
Совместно гнездуются кайры, чистики, люрики, глупыши. На севере нашей страны эти птицы образуют огромные колонии — птичьи базары. На некоторых островах Ледовитого океана известно до 50 базаров с общим населением свыше 2 000 000 птиц. Такие общежития образуются не везде, а только там, где имеются удобные для гнездования неприступные скалы и достаточно корма.
Выгода птичьих базаров очевидна. Стоит на горизонте показаться хищнику, как ему навстречу вылетают сотни птиц и немедленно заставляют убраться восвояси. У кайр, когда родители улетают за кормом, птенцы из соседних гнезд собираются в плотную кучу и так сберегают тепло, что особенно важно в условиях прохладного полярного лета. Наконец, в скученных общежитиях пример соседей действует заразительно, и птенцы во всех гнездах выклевываются почти одновременно. А если гнезда расположены далеко друг от друга, то некоторые птицы не успевают за лето высидеть птенцов и даже отложить яйца.
Подобные общежития образуют и другие птицы.
Колониями селятся береговые ласточки, грачи, общественные ткачики: совместно им лучше защищать отложенные яйца и беспомощных птенцов. В Казахстане на берегу Тобола мне пришлось наблюдать такую картину. На крутой яр, в котором вырыли норы береговушки, вышла лисица. Какой тут поднялся писк и гвалт! Ласточки пикировали на нее, разворачивались и вновь пикировали. Рыжая плутовка не выдержала такого обращения и минуты и поспешно скрылась в густых зарослях прибрежного тальника. А ласточки еще долго не могли успокоиться и с писком носились над яром и поверхностью реки.
А теперь о пингвинах.
Антарктика. Сорокаградусный мороз, ураганный ветер, взметающий клубы снежной пыли. Не видно ни одного живого существа. И вдруг на снежной равнине появляется огромная черепаха, медленно ползущая по ветру. Но при внимательном рассмотрении оказывается, что это совсем не черепаха, а толпа императорских пингвинов, собравшихся в плотную кучу. Так они согреваются в пургу и сильные морозы. Исследования показали, что при окружающей температуре минус 20° внутри толпы температура не опускается ниже плюс 35°.
Все ученые считают, что в суровых условиях Антарктики одиночный пингвин не смог бы выжить. Противоречивы мнения ученых «о пингвиньих няньках». Английские ученые полагают, что такие няньки, безусловно, есть. Они опекают группу малолеток во время отсутствия родителей, занятых охотой, — не дают разбредаться по сторонам, следят, чтобы юнец не провалился в полынью и не попал бы в зубы хищным косаткам или тюленям-леопардам. Французские ученые склонны думать, что малыши очень общительны и потому держатся группой, а за взрослыми, которые никак их не опекают, ходят по собственной инициативе. Вообще в этом вопросе точка еще не поставлена, и необходимо дальнейшее изучение жизни этих интересных птиц. Кстати, есть сведения, что «няньки» есть у других птиц, например, пеликанов; у них роль кормильцев исполняют будто бы старшие птенцы первого выводка.
Иной характер носят скопления перелетных птиц на зимовках, связанных с благоприятными климатическими условиями, наличием удобных укрытий и обилием пищи. Вот что пишет о зимовке птиц в Каспийском море вблизи Ленкорани известный писатель И. Соколов-Микитов: «В незамерзающем заливе Кизил-Агач скопляется столь великое множество зимующих птиц, что, подобно живому движущемуся ковру, они сплошь покрывают просторную площадь залива... все это миллионное множество птиц живет, плавает, летает, сушится на отмелях, наполняет камыши, протоки, составляет большие, кажущиеся неподвижными острова».
Большинство птиц воспитывает птенцов изолированными семьями или, как обычно говорят, выводками. Это объяснимо. Представим себе обширное моховое болото, поросшее чахлым сосняком, на котором кое-где разбросаны небольшие сухие островки. На болоте, кроме клюквы, никаких ягод не растет, а на островке полным-полно земляники, черники, а у кромки острова гоноболи. Вы можете пройти летом много километров по моховому болоту, но не поднять ни одного выводка тетеревов или белых куропаток. Но стоит заглянуть на один из островов, как из-под ног, почти наверняка, с тревожным квохтанием поднимается тетерка или с «хохотом» самец куропатки. Почему? Да потому, что на острове вдоволь корма и есть места, где можно поклевать камешки и принять песчаные ванны, которые помогают освободиться от паразитов. Но может ли на маленьком островке поселиться несколько выводков? Конечно, нет — корма для всех не хватает. А если ягодники тянутся на многие километры, то и там есть места более удобные и менее удобные для воспитания птенцов.
Птицы, селящиеся семьями, защищают свою территорию. В тундре, где белых куропаток особенно много, самец охраняет участок площадью до 70 000 квадратных метров. Значительно меньше эти участки у певчих птиц, у зяблика, например, около 5 000 квадратных метров.
Чаще семья птиц состоит из матери и птенцов, реже — отца, матери и птенцов, и еще реже — из отца и птенцов.
Петухи, самцы тетеревов и глухарей, селезни большинства уток никакого участия в высиживании яиц и в воспитании птенцов не принимают. Более того: утка-мать прячет и кладку, и только что выклюнувшихся птенцов от возбужденного самца. У куропаток, рябчиков, гусей о птенцах заботятся отец и мать, и им легче уберечь малышей от всяческих опасностей. Особенно трогательную пару составляют гуси, они не расстаются всю жизнь. Не следует, конечно, очеловечивать их поступки, просто гусята долго требуют опеки родителей, и, пока они вырастут, приходит пора обзаводиться новым потомством. У туканов существует распределение обязанностей: мать, замурованная в дупле, насиживает яйца и охраняет птенцов, а отец снабжает семью кормом*. У некоторых птиц мать иногда бросает отложенные яйца и всю заботу перекладывает на «плечи» отца. Так поступают австралийские и американские страусы, а из наших птиц — трехперстки и кулики-плавунчики.

Звери редко собираются в большие стада и обычно живут группами или семьями.
Огромные стада образуют дикие северные олени, некоторые виды антилоп. Прежде многотысячными стадами паслись в прериях бизоны, а у нас на Дальнем Востоке в большие стада объединялись кабаны.
Стадный образ жизни имеет свои преимущества и недостатки. Северные олени стадом скорее находят лучшие пастбища и сообща достают из-под снега лишайник-ягель. Летом в тундре появляется множество гнуса, внутрь стада он почти не проникает, и олени, попеременно меняясь местами, могут хоть немного отдохнуть от назойливых насекомых. Хищнику, точно так же как из стаи рыб, трудно выхватить жертву из стада северных оленей. С другой стороны, при большом скоплении животных скорее истощаются запасы корма, увеличивается возможность заболеваний, и олени, чувствуя бок соседа, становятся менее осторожными.
У кабанов стадо имеет, главным образом, защитное значение. Взрослые кабаны-секачи вооружены мощными клыками и бдительно охраняют стада. Исследователь природы Дальнего Востока Н. Байков наблюдал, как стадо кабанов безмятежно валялось в грязи, а у них на виду толпилась группа волков, не решаясь даже приблизиться к стаду. Кабаны склонны помогать друг другу. Известный зоолог Н. Верещагин видел, как подсвинки помогали перебраться через реку маленьким поросятам, подталкивая их сзади пятачками.
Многочисленными колониями селятся суслики, луговые собачки, сурки. Они живут по принципу: моя семья — мой дом; но всегда кто-то из них находится на удобном наблюдательном пункте, и вдруг раздавшийся пронзительный свист означает: «Берись— опасность!». В одной пещере можно встретить множество летучих мышей. Почему — можно объяснить. Во-первых, удобных убежищ для них не так уж много, а во-вторых, установлено, что продукты жизнедеятельности летучих мышей благоприятно сказываются на здоровье других членов сообщества. Колонии в определенные периоды жизни образуют многие ластоногие: моржи, сивучи, морские котики и морские слоны. На излюбленных отмелях-лежбищах они собираются огромными стадами, состоящими из отдельных семей — одного самца и десятка или более самок.
Пожалуй, для растительноядных зверей выгоднее всего групповой образ жизни.
Группами не более 20—30 голов живут современники мамонта — овцебыки. Это крупные животные, больше похожие на овцу, чем на быка. Одно время они сохранились только на самой северной оконечности Америки и на северо-востоке Гренландии. От хищников их спасла коллективная оборона. Заметив приближающихся волков или медведя, все взрослые животные образуют круг, выставив вперед мощные рога. Молодняк же и слабые животные находятся внутри круга и недоступны для хищников. Не привыкнув спасаться от врагов бегством, они организовали круговую оборону при виде человека. И охотники расстреливали чуть ли не в упор доверчивых животных. Позднее охота на них была запрещена, но разрешалось отлавливать телят для зоопарков, а так как до них не добраться, не уничтожив взрослых быков, избиение продолжалось. Сейчас овцебык взят под защиту закона. Этих животных реакклиматизировали на Аляске и на близлежащих островах, завезли на Шпицберген. По данным 1970 года их насчитывалось 25 000. Недавно завезли овцебыков и в нашу страну. 10 новоселов отправили на полуостров Таймыр и 40 — на остров Врангеля. Они питаются травой, а не лишайниками и не составляют конкуренции северным оленям.
Табунами по 10—15 голов обычно держатся куланы. Они, так же как овцебыки, находились на грани вымирания. Когда-то они множестве населяли степи Казахстана, Монголии, Афганистана. Но в связи с сельскохозяйственной деятельностью человека — уменьшением пастбищ и водопоев, неумеренной охотой — куланы почти исчезли. В СССР их удалось спасти. В сороковых годах был организован Бадхызский заповедник, и сейчас в нем живут около 800 куланов.
Семейными группами по 20—30 голов живут слоны. День они проводят так: утром и вечером кормятся, в полуденные часы отдыхают стоя или лежа, а ночью отправляются на водопой. У взрослого слона среди животных по существу нет врагов, а вот маленькие слонята долгое время остаются совсем беспомощными. В семье слонята находятся в полной безопасности, их оберегают не только отец и мать, но любой взрослый член маленького сообщества*.

Хищные звери, кроме охотящихся коллективно, живут в одиночку и сходятся вместе во время брачного периода или, реже, при воспитании потомства. Обычно каждый хищный зверь придерживается определенного охотничьего участка и не нарушает его границ. Известный писатель и натуралист Д. Корбет в книге «Леопард из Рудрапраяга» рассказывает, как крупный самец леопард-людоед забрел на чужую территорию и какую трепку он получил от другого леопарда — хозяина территории. Определенных охотничьих участков придерживаются тигр и рысь, росомаха и соболь. Это и понятно, ведь стае хищников просто не хватит добычи.
О детенышах у хищных зверей заботится обычно только мать и реже — оба родителя. Семейные группы образуют волки и лисицы. У волков, по наблюдениям некоторых натуралистов, к семье присоединяется иногда еще и волк-одиночка, который наравне с родителями заботится о волчатах.
У бурых медведей отец не обращает на медвежат никакого внимания, а мать оберегает и учит их «уму-разуму» год, а то и два. В народе распространено мнение, что медведица оставляет при себе няньку-пестуна — медвежонка в возрасте двух с лишним лет. Мнение зоологов о пестунах разделилось. Одни пишут, что медвежьи няньки безусловно существуют, но бывают не у каждой медведицы и не каждый год. Другие доказывают, что это чистейший антропоморфизм и нянек у медведей нет и быть не может. Я сам стрелял медведей на берлоге, наблюдал за жизнью медвежьих семей в лесу, но пестуна мне видеть не пришлось. Не видели их и охотники-промысловики, с которыми мне приходилось беседовать, хотя некоторые из них убили за свою жизнь пятьдесят и более медведей. Итак, пока вопрос о пестунах нельзя считать окончательно решенным.
Поведение животного-одиночки зависит от внутреннего состояния его организма. Если оно голодно, то отправляется на промысел, если устало, то отдыхает, если наступает брачный период, то ищет партнера.
А как же обстоит дело в стае, стаде или даже небольшой группе животных?
Есть ли среди них вожаки — «командующие парадом»?
Ихтиологи считают, что у рыб вожака нет и все члены стаи ориентируются попеременно, то на одну, то на другую группу старших, наиболее опытных рыб. Об единственном исключении сообщалось на Первом международном океанологическом конгрессе в Нью-Йорке. По одному из сообщений, косяк трески представляет организованное сообщество с одним главенствующим самцом. Однако в дальнейшем эти сведения не были подтверждены.
В общежитии, да и в литературе, широко распространено мнение, что у птиц есть вожаки. Вспомните Акку Кнебекайзе, предводительницу гусиной стаи, из повести шведской писательницы Сельмы Лагерлёф «Чудесное путешествие Нильса с дикими гусями».
Орнитологи полагают, что даже в косяке перелетных птиц нет определенного вожака и впереди может лететь любая более опытная и сильная птица.
Иначе обстоит дело в стадах и группах, по крайней мере, некоторых млекопитающих. Обычно вожаком бывает взрослое, сильное и опытное животное, могущее постоять за себя рогами, копытами и зубами. Не следует очеловечивать вожаков, они обычно не думают об остальных членах сообщества, но, находя для себя лучшие кормовые угодья, лучшие места для отдыха и ночлега, обеспечивают стае наилучшие условия жизни. У диких северных оленей, снежных баранов-архаров, слонов, волков вожаком бывают самки, а у горилл, павианов, диких лошадей — самцы.
В любой группе рыб, птиц и зверей есть животные, занимающие доминирующее и подчиненное положение. Все члены сообщества уступают животному «номер один», которому никто не может стать «поперек дороги». Животное «номер два» никого не боится, кроме первого номера. И так далее до «последнего номера», которого все могут обижать — выгонять с уютного места, оттеснять от корма. Чаще всего вожаком бывает животное «номер один», а потенциальные вожаки — животные «номер два и три», которые могут заменить его при одряхлении или гибели.
Иногда может происходить смена в «табеле о рангах». Разберем для примера взаимоотношения между курами. Об этом много написано, но я расскажу только свои наблюдения над курами хозяйки, у которой я проводил одно лето. Всего у нее во дворе жило 16 взрослых кур, 8 цыплят первого выводка и позднее еще 5 совсем маленьких. Хозяйкой положения была крупная курица трех или четырех лет. Обычно она никого не обижала, но если в ее присутствии затевалась потасовка, то награждала зачинщицу крепкими ударами клюва, и при этом ни одна из кур не пыталась ей сопротивляться. Курица «номер два» командовала всеми взрослыми курицами, кроме курицы «номер один», но цыплят не клевала. Курица «номер три» клевала всех куриц, кроме «номеров один и два», а также и цыплят. Такой порядок существовал больше месяца. И тут появилась курица «номер семь или восемь» с пятью цыплятами, только что выклюнувшимися из яйца. Как потом выяснилось, она высидела их тайком в крапиве. Немедленно произошли изменения в «табеле о рангах». Курица «номер семь или восемь» переместись на место «номер два». Очевидно, материнство и ответственность судьбу потомства и сделали курицу более смелой, более агрессивной.
Изменение ранга в сообществе галок происходит, если самка низшего ранга «обручится» с самцом высшего. Тогда она сразу же поднимается вверх по ступенькам иерархической лестницы.
Очень интересные наблюдения можно провести в аквариуме, среди рыб, живущих в замкнутом пространстве, быстро устанавливаются иерархические связи, и вам очень скоро удастся установить, какой номер занимает каждая рыба в «табеле о рангах».
А теперь, когда мы кое-что узнали о вожаках и иерархической лестнице, рассмотрим сообщество обезьян.
Семейные группы по 15—20 обезьян образуют гориллы. Всеми действиями группы руководит старый, опытный самец с поседевшей спиной. Кроме того, в группе бывает еще один или несколько самцов с серебристыми спинами, несколько молодых самцов и самок и, наконец, взрослые самки с детенышами или без них. Ссор в этой большой семье почти не бывает. Пищи вдоволь, устройство «постели» занимает всего несколько минут, а чувство ревности не свойственно гориллам. Вожак отнюдь не деспот и своими подчиненными руководит обычно взглядами, как вести себя, думать членам группы не приходится, они слепо повторяют действия вожака — если он кормится, отдыхает, приготавливает ложе, то то же самое делают и другие обезьяны.
Совсем иная структура в стаде павианов, в котором бывает до 50—70 обезьян. Глава сообщества — крупный сильный самец, который не задумается в любом случае пустить в ход клыки. С другой стороны, он заботится о своих «подчиненных» и, в случае необходимости, первым идет навстречу опасности. В противоположность гориллам, у которых иерархия выражена слабо, у павианов «табель о рангах» строго соблюдается, когда павианы отправляются в поход, они идут в определенном порядке. В центре располагаются самки с детенышами и подростками, за ними следуют вожак и самцы высшего ранга. Впереди и сзади шествуют самцы низшего ранга. Не совсем ясен вопрос о «часовых» в сообществе павианов. Скорее всего такой особой специальности не существует и сигнал тревоги подают взрослые животные, находящиеся в данный момент на наиболее удобных наблюдательных пунктах. Стая павианов — это грозная сила, и, когда они вместе, на них не рискует напасть даже леопард.
У шимпанзе группы не остаются постоянными. Ежедневно одни обезьяны покидают группы, другие приходят вновь. Пришельцев не встречают с распростертыми объятиями, но и не прогоняют прочь. Конечно, при такой «текучести» не может быть речи о какой-то постоянной иерархии. Шимпанзе обязательно нужно общество, точно так же, как болельщикам, смотрящим хоккейный матч по телевизору. Этим обезьянам всегда надо поделиться с соседом: когда они найдут вкусный плод, заметят что-нибудь необычное или приближающегося врага. Поэтому в той части леса, где обитают шимпанзе, гвалт не смолкает ни на минуту. У этих обезьян существует круговая порука, и против врага они выступают сообща, причем как оружие могут использовать палки.
Значит, нельзя однозначно ответить на вопрос, как лучше жить — вместе или врозь — животным одного и того же вида. Некоторым — лучше жить в одиночку, некоторым вместе, а некоторые вообще не могут жить порознь.
Большинство животных разных видов относятся друг к другу равнодушно или даже враждебно, но встречаются животные-друзья. Дружба может быть взаимополезной для обеих сторон и односторонней — выгодной только одной стороне.
О союзе между раками-отшельниками и актиниями писали еще в Древней Греции. Раков-отшельников и актиний известно множество видов, но отношения между ними всегда дружественные, хотя и отличаются в деталях.

Рак-отшельник сродни нашим речным ракам. Но панцирем у него защищена только передняя часть, а задняя — голая, мягкая. Поэтому рак, найдя подходящую раковину, скрывается в ней, выставив наружу только грозные клешни. Однако и в таком убежище рак не чувствует себя в полной безопасности. Раковина не помеха для крепкого «клюва» осьминога и острых зубов хищных рыб, и рак заводит дружбу с актинией.
Актинии, или морские анемоны, напоминают цветок, распустившийся на толстой, как у гриба, ножке. Лепестки-реснички жгутся у морских анемонов почище крапивы, и даже прожорливые осьминоги обходят их стороной. Актинии — хищники, но добыть им пищу не так-то легко — они двигаются в сто раз медленнее, чем черепаха по земле.
Дружественный союз раки-отшельники и актинии заключили очень давно, возможно, миллион лет тому назад. Морские анемоны селятся на домике-раковине рака. Это им очень выгодно: рак возит их по богатым охотничьим угодьям, помогая найти добычу; да и с рачьего стола актинии перепадают различные остатки. Раку актиния тоже очень полезна, с таким оружием на спине ему не страшны хищники. Иногда рак заводит актиний и на клешнях и тогда становится вовсе неприступным. Кроме того, рак не стесняется отобрать добычу, которую добудет своим смертоносным оружием актиния.
Рак-отшельник не может жить долго в одной квартире. Он растет, и ему становится тесно в старом доме. Тогда он находит новую раковину и перебирается в нее, при этом он не забывает старого друга и забирает актинию с собой. Если ей не удается перебраться самостоятельно, то он, как галантный кавалер, помогает ей клешнями*.

Долго не знали, почему яд морских анемонов не действует на рака-отшельника. Сейчас считают, что у него выработался иммунитет к их яду. Проводили такой опыт: крабу, не имеющему никакого дела с актиниями, вводили их яд — краб погибал. Если же одновременно с ядом актинии вводили соки рака-отшельника, то краб выживал. Или другой опыт: раку-отшельнику, для которого опасен яд актинии адамсии, давали съесть кусочек актинии, и яд переставал на него действовать.

В теплых водах Тихого и Индийского океанов встречаются несколько видов небольших рыбок*, которые также дружат с актиниями. Рыбки безбоязненно снуют между страшными щупальцами и объедают с них остатки пищи. Морские анемоны не только не приносят им никакого вреда, но даже являются их защитниками. При опасности рыбки бросаются к актиниям, а преследователи или благоразумно удаляются, или сами становятся добычей актинии. Рыбки живут не только за счет объедков со стола своих покровителей. Кое-что они промышляют и сами. Причем свою добычу они всегда тащат домой, и часть ее перепадает актиниям.
Во многих морях и океанах водятся медузы. Некоторые из них небольшие — с блюдце величиной, другие достигают огромных размеров. Как и у актиний, у них ядовиты стрекательные нити. Между тем рыбки номеус без вреда для себя плавают между жгучими щупальцами. Тут тоже взаимная выгода. Номеус находит среди стрекательных нитей безопасное убежище, а медузы поедают рыб, которых завлекает, спасаясь от преследования, номеус.
До сих пор не установлено окончательно, почему яд актиний и медуз, смертельный для большинства рыб и мелких животных, на некоторых из них не действует. На этот счет есть несколько точек зрения. Одни считают, что рыбы, снующие между ядовитыми нитями, просто очень юркие и избегают соприкасаться с ними. Другие полагают, что у кишечнополостных животных выработался условный рефлекс на цвет, запах или еще на какой-нибудь признак этих рыбок, которые им полезны, и потому они не трогают их. Наконец, существует мнение, что у «жильцов» актиний и медуз выработался иммунитет к их яду. Очевидно, судя по аналогии с раками-отшельниками, последняя точка зрения наиболее правильна*.

Взаимную помощь на охоте оказывают друг другу живущие в Африке и у нас на юге Туркмении медовед** и медоед. Медовед — небольшая птичка, чуть побольше нашего снегиря. Медоед, или ратель, — зверь, похожий по внешнему виду и образу жизни на нашего барсука. Питается он мелкими грызунами, яйцами птиц, слизняками, червями; ест корешки растений, упавшие плоды. Но любимое блюдо рателя — мед и личинки пчел. Найти пчелиное гнездо медоеду случается не часто. И тут на помощь ему приходит медовед. Птичка сама не в состоянии добраться до пчелиной кладовой. Обнаружив пчелиный улей, она отправляется за помощником. Завидя рателя, медовед то совсем близко подлетает к нему, то садится на дерево и поджидает, пока медлительный зверь последует за ней. Подведя медоеда к пчелиному гнезду, птичка терпеливо ждет, пока он разроет гнездо и насытится, а затем лакомится сотами. Оказывается, в желудке медоведа живут особые бактерии, которые превращают воск в жирные кислоты, усваиваемые организмом птицы.
Дружбу между медоведом и медоедом человек подметил давно. Африканцы — большие любители меда и пчелиных личинок. А медоведу ровным счетом все равно, кто разорит гнездо — осталось бы немного сотов. Поэтому он точно так же, как рателя, подводит к пчелиным гнездам человека.
Среди рыб тоже есть «друзья», помогающие друг другу. Постоянно сопровождают акул маленькие рыбки-лоцманы, они плывут перед мордой акулы. Под покровительством хищниц они находятся в полной безопасности, да и с «акульего стола» им кое-что достается. Огромные хищницы не обижают своих полосатых спутников. Акулы видят плохо, а лоцманы хорошо и, по-видимому, помогают им обнаружить добычу. Кроме того, на коже акул ютится множество паразитов; лоцманы уничтожают их с пользой для себя и хозяйки*.

Некоторые ученые дают другое объяснение такому содружеству. При движении акула увлекает за собой слои воды, пограничные с ее телом. Держась рядом с акулой, лоцман без затраты сил перемещается на большие расстояния. В защиту такой точки зрения приводят факт, что лоцманы сопровождают не только акул, но и корабли. Однако эта физическая теория вряд ли правильна. Она биологически не обоснована. Спрашивается: зачем лоцману совершать далекие путешествия? Почему подобным способом передвижения не пользуются другие рыбы? Почему акула не закусывает лоцманами, а другим рыбам не дает спуска? С другой стороны, почему лоцманы плывут около корабля, просто объяснимо: ведь тут тоже можно кое-чем поживиться.
Взаимно выгодна дружба птиц-волоклюев — родственников наших скворцов — с различными копытными животными: буйволами, верблюдами, домашним скотом. Взлетев на спину животного, они обследуют каждый уголок, где может завестись личинка. Волоклюи лазают по его ногам, висят головой вниз под брюхом, осматривают уши и ноздри. Мух, оводов они склевывают даже с глаз животных. Помимо санитарной обработки птицы полезны для диких копытных как бдительные сторожа. Заметив вдалеке хищного зверя или человека, они взлетают с громким криком и предупреждают хозяев об опасности.
Буйволов обслуживают также белые цапли. Как рассказывают африканские охотники, не редко можно увидеть буйволов, у которых на спине сидят несколько этих красивых белых птиц.
Маленькие кулички — постоянные спутники крокодилов, они безбоязненно залезают в рот этих кровожадных пресмыкающихся и склевывают у них с десен, зубов, нёба остатки пищи и различных паразитов. Крокодилы никогда не трогают птиц-«санитаров» — такое содружество полезно обеим сторонам.
У рыб, обитающих в тропических водах, в жабрах, во рту, на коже поселяется множество паразитов. Самим рыбам от них никак не избавиться, и тут-то на помощь приходят санитары, которые не прочь полакомиться различными рачками. Работу рыб-санитаров не раз наблюдали аквалангисты.
Один аквалангист выбрал среди кораллов наблюдательный пункт. Рыбы постепенно привыкли к человеку и совсем перестали его бояться. Вскоре из своего тайника он заметил, что рыбы часто подплывают к одному из коралловых кустов. Дальнейшие наблюдения показали, что рыбы приходят к кусту на «санобработку».
Подплыв поближе, рыбы-клиенты раскрывают пасть, оттопыривают жаберные крышки, а рыбы-санитары снуют вокруг, забираются в рот и выплывают через жаберные щели. Если место оказывается занятым, то следующий клиент терпеливо ждет своей очереди, «прогуливаясь» взад и вперед. Когда очереди нет, санитары сами «зазывают» посетителей. Они топорщат плавники, пятятся назад и всем своим видом показывают, что не прочь отведать рачков. Если санитар находится во рту рифового окуня и окунь считает, что обработка закончена, он подает особый сигнал, быстро закрывает рот, оставляя маленькую щель под жаберными крышками, и сразу же открывает рот снова. После такого сигнала все санитары поспешно покидают пасть клиента.
Рыб-санитаров не трогают даже самые прожорливые хищники. Их никогда не находили в желудках хищных рыб. А чтобы клиенты могли издалека обнаружить своих друзей, рыбы-санитары ярко окрашены. Чаще всего в желтый цвет. Этим иногда «пользуются» рыбы, не имеющие никакого отношения к гигиене. Одни из них, подражая окраске и поведению санитаров, избегают врагов, другим сходство, наоборот, помогает беспрепятственно приблизиться к жертве.
Во многих теплых морях и океанах обитают простейшие светящиеся животные — ночесветки. Это шарики не более двух миллиметров в поперечнике. Тем не менее на теле у них поселяется множество еще более мелких одноклеточных организмов. Хозяева и квартиранты живут мирно. Гости, подобно зеленым растениям, могут, используя углекислоту, синтезировать крахмал. Как известно, синтез крахмала идет только на свету, и, пользуясь освещением ночесветок, они работают и днем и ночью. Хозяевам это тоже выгодно, гости избавляют их от вредного углекислого газа и снабжают кислородом, образующимся при синтезе крахмала.